Еще с юности я помню эти ощущения: берешь этюдник с красками и кистями, холстик на подрамнике и уходишь в бесконечность общаться с природой. И это всегда новое ощущение, которое сродни путешествию. Ты отправляешься искать мотив и ловить мимолетное, ускользающее мгновение природы. Нет, это не чувство охотника, здесь не нужно ни «высиживать» добычу, ни бегать за ней и уж тем более не… не важно.
Здесь нужно чувствовать и созерцать, невзирая ни на какие погодные условия, не всегда, впрочем, благоприятные для такого тонкого занятия, как пленэрная живопись.
Вот и на этот раз, в сотый-тысячный раз — а ведь прошло более 20 лет с тех пор, как я в первый раз, трепеща от волнения и восторга — отправился в очередное путешествие, ловить ускользающую красоту на этот раз в такое местечко под названием Давидова пустынь. Вот несколько слов из Википедии: Вознесе́нская Дави́дова пу́стынь — мужской монастырь Московского Патриархата; расположена на высоком правом берегу реки Лопасни (приток р. Оки), на территории древней Хатунской волости, рядом с нынешним посёлком Новый Быт Чеховского района Московской области.
Ранним утром, выехав из Москвы с небольшой группой художников, мы отправились в поисках очередного вдохновения. Часа через два автобус мягко остановился на площади у монастыря. Художники, как горох рассыпались с белоснежными холстами в поисках красоты и необходимостью очень быстро и вдохновенно полюбить образ среднерусского пейзажа.
Надо сказать, что погода выдалась в этот день очень сырая. Было достаточно холодно и как-то некстати для пленэра время от времени, валил густой и мокрый снег. Как писать в таких условиях загадкой не было, и эта перспектива в лучшем случае промокнуть, а в худшем сильно простыть, не пугала. (в 2005 году вернувшись с пленэра из Праги я слег с простудой почти на 3 недели). Опыт писать в самых суровых условиях неоднократно был. Всякий раз я думаю: и откуда у большинства людей представление, что художники слабые, изнеженные существа. За плечами неподъемный рюкзак с художественными принадлежностями, приспособлениями, теплыми вещами, едой, термосом и т. д. Разве что нет палатки. И 6 часов под открытым небом простой без движения и главное почувствуй так, чтобы это выразилось в твоем будущем этюде. Сосредоточь свое внимание на композиции, найди общий колорит и общую светлотность или тональность. Найди движение и пластику деревьев, домов и динамику рисунка. Определи плановость, а главное не теряй вдохновения. Впивайся глазами в детали, а потом с прищуром, словно оцениваешь дорогой товар, обобщи их и найди главное, не потерявшись во второстепенных деталях. А краски, на которые падает снег, и с этим ничего не поделаешь, а озябшие руки, в которых кисти должны слушаться. Вообщем механизм передачи красоты должен быть профессионально подготовлен и быть на высоте.
Я очень долго бродил в поисках сюжета. Крыши красивые — да ракурс не тот. Деревья изящные — да формат холста не подходит. Дорога с лужами нравится — да стена не того цвета рядом. Дали осветились и только от волнения разложил этюдник (ура, наконец-то нашел), да вдруг тучи закрыли и без того бледные лучи октябрьского солнышка, и дали тут же потухли, превратились в чахлый пейзаж.
Что же делать? Время идет, а мотив не найден. Писать купола не хочется. Не чувствую в себе эдаких торжественно-религиозных посылов, ну хоть тресни. Хочу написать хоть сарай покосившийся, но чтобы там была поэзия живописи. Мерцание тончайших оттенков в старой, мокрой крыше, бесцветном небе. Но, кажется, нашел после 2-х часового блуждания. Это быстро. Не так давно в сентябре мы с другом прожили в одном горном поселке дней 5. Избороздили десятки километров вокруг, а написал я 3 небольших этюда, но об этом в другой истории.
Чувствую, что меня начинает трясти, то ли от холода, то ли от вдохновения — из-за холода не ясно. Глаза пристально всматриваются вдаль, и вижу череду пустых то ли домов, то ли сараев — не понятно. Но люди там, явно не живут — свет в «окнах не горит». Раскладываю краски: сначала темпера, в качестве подмалевка, но мой подмалевок беспощадно уничтожает мокрый снег. Понял, что попал конкретно. Снег не унимается. Перехожу на масляные краски, которым, что с гуся вода. Начинаю писать и понимаю, что пока не преодолею силу земного притяжения, живопись не пойдет. Пишу, набираю обороты. Проходит час-другой, прежде чем я «отрываюсь» от земли. — Господи, спасибо, кажется, пошла работа.
Через 5 часов работы, промерзший, но довольный, я собираю краски, вытираю, не спеша палитру, выливаю на чахлую траву разбавитель из масленки и с любовью смотрю на свое очередное творение, которое с таким «потом» мне далось, а потом бреду к месту встречи, которое изменить никак нельзя.
Здесь нужно чувствовать и созерцать, невзирая ни на какие погодные условия, не всегда, впрочем, благоприятные для такого тонкого занятия, как пленэрная живопись.
Вот и на этот раз, в сотый-тысячный раз — а ведь прошло более 20 лет с тех пор, как я в первый раз, трепеща от волнения и восторга — отправился в очередное путешествие, ловить ускользающую красоту на этот раз в такое местечко под названием Давидова пустынь. Вот несколько слов из Википедии: Вознесе́нская Дави́дова пу́стынь — мужской монастырь Московского Патриархата; расположена на высоком правом берегу реки Лопасни (приток р. Оки), на территории древней Хатунской волости, рядом с нынешним посёлком Новый Быт Чеховского района Московской области.
Ранним утром, выехав из Москвы с небольшой группой художников, мы отправились в поисках очередного вдохновения. Часа через два автобус мягко остановился на площади у монастыря. Художники, как горох рассыпались с белоснежными холстами в поисках красоты и необходимостью очень быстро и вдохновенно полюбить образ среднерусского пейзажа.
Надо сказать, что погода выдалась в этот день очень сырая. Было достаточно холодно и как-то некстати для пленэра время от времени, валил густой и мокрый снег. Как писать в таких условиях загадкой не было, и эта перспектива в лучшем случае промокнуть, а в худшем сильно простыть, не пугала. (в 2005 году вернувшись с пленэра из Праги я слег с простудой почти на 3 недели). Опыт писать в самых суровых условиях неоднократно был. Всякий раз я думаю: и откуда у большинства людей представление, что художники слабые, изнеженные существа. За плечами неподъемный рюкзак с художественными принадлежностями, приспособлениями, теплыми вещами, едой, термосом и т. д. Разве что нет палатки. И 6 часов под открытым небом простой без движения и главное почувствуй так, чтобы это выразилось в твоем будущем этюде. Сосредоточь свое внимание на композиции, найди общий колорит и общую светлотность или тональность. Найди движение и пластику деревьев, домов и динамику рисунка. Определи плановость, а главное не теряй вдохновения. Впивайся глазами в детали, а потом с прищуром, словно оцениваешь дорогой товар, обобщи их и найди главное, не потерявшись во второстепенных деталях. А краски, на которые падает снег, и с этим ничего не поделаешь, а озябшие руки, в которых кисти должны слушаться. Вообщем механизм передачи красоты должен быть профессионально подготовлен и быть на высоте.
Я очень долго бродил в поисках сюжета. Крыши красивые — да ракурс не тот. Деревья изящные — да формат холста не подходит. Дорога с лужами нравится — да стена не того цвета рядом. Дали осветились и только от волнения разложил этюдник (ура, наконец-то нашел), да вдруг тучи закрыли и без того бледные лучи октябрьского солнышка, и дали тут же потухли, превратились в чахлый пейзаж.
Что же делать? Время идет, а мотив не найден. Писать купола не хочется. Не чувствую в себе эдаких торжественно-религиозных посылов, ну хоть тресни. Хочу написать хоть сарай покосившийся, но чтобы там была поэзия живописи. Мерцание тончайших оттенков в старой, мокрой крыше, бесцветном небе. Но, кажется, нашел после 2-х часового блуждания. Это быстро. Не так давно в сентябре мы с другом прожили в одном горном поселке дней 5. Избороздили десятки километров вокруг, а написал я 3 небольших этюда, но об этом в другой истории.
Чувствую, что меня начинает трясти, то ли от холода, то ли от вдохновения — из-за холода не ясно. Глаза пристально всматриваются вдаль, и вижу череду пустых то ли домов, то ли сараев — не понятно. Но люди там, явно не живут — свет в «окнах не горит». Раскладываю краски: сначала темпера, в качестве подмалевка, но мой подмалевок беспощадно уничтожает мокрый снег. Понял, что попал конкретно. Снег не унимается. Перехожу на масляные краски, которым, что с гуся вода. Начинаю писать и понимаю, что пока не преодолею силу земного притяжения, живопись не пойдет. Пишу, набираю обороты. Проходит час-другой, прежде чем я «отрываюсь» от земли. — Господи, спасибо, кажется, пошла работа.
Через 5 часов работы, промерзший, но довольный, я собираю краски, вытираю, не спеша палитру, выливаю на чахлую траву разбавитель из масленки и с любовью смотрю на свое очередное творение, которое с таким «потом» мне далось, а потом бреду к месту встречи, которое изменить никак нельзя.